Башня континуума. Владетель. Том 1 - Александра Седых

– Да? И что там?

– Прошу ознакомиться.

– В связи с возможностью враждебных акций со стороны экстремистских организаций… в местах массового скопления граждан, а также для дополнительной охраны объектов, представляющих особую культурную и историческую ценность, в категорию которых попадает и Ланкастеровский Бизнес-Центр, согласно распоряжению Мэрии №… от 23 января 511 г. Освобождения…, – прочел Кит. – Когда мы получили это распоряжения?

– Сегодня утром.

В довесок к распоряжению прилагались письма из Министерства обороны, Священного Трибунала и Отдела Благонадежности с обычными скользкими, но одновременно безжалостными бюрократическими формулировками. Рекомендуем принять меры по содействию сотрудникам органов государственной власти и прочее тра-ля-ля. Якобы рекомендательный характер официальных писем Кита нисколько не обманул, ибо за неоказание содействия властям ему персонально грозил пожизненный тюремный срок.

– Гайки завинчивают.

– Завинчивают, князь светлейший, Никита Геннадьевич, ох, завинчивают.

Лицо начальника службы безопасности выражало полнейшее удовлетворение завинчиванием гаек, а также болтов, винтиков и шурупов. Жаль, Кит не мог сказать того же самого о себе. В данном случае завинчивание грозило обернуться крупными денежными расходами. Однако, по видимости, это было дешевле анархии. Кое-как утешив себя этой мыслью, Кит подписал необходимые документы и приступил, наконец, к своим непосредственным обязанностям. Почти целый час он проработал в прекрасной тишине, твердой рукой штампуя резолюции ПРИНЯТЬ, ОТКАЗАТЬ, ОТПРАВИТЬ НА ДОП. РАССМОТРЕНИЕ и свою самую любимую, всеобъемлющую, но на диво лаконичную – НРЗБРЧ!!!

Неожиданно и совсем некстати среди зимы пришла весна, расцвели сады, зазвенела мартовская капель, запрыгали солнечные зайчики. В гости нагрянули юные леди из Секретариата.

О, какие обворожительные девушки служили в Корпоративном Секретариате! Умницы, красавицы, как на подбор. И все же, непонятно, почему милые создания нахально и без тени пиетета вторгались в кабинет президента Корпорации, самого лорда Ланкастера!

– Вот документы из бухгалтерии, вы просили, сэр.

– А почему вы сегодня такой сердитый, хи-хи?

– Да не сердитый, устали, наверное?

От девичьего щебетанья хотелось петь и танцевать, а надо было работать, много и тяжело работать.

– Кыш! Кыш! Нет, не надо меня обнимать и целовать, я этого не люблю. Распродажа? Шляпки и перчатки? Юбочки? Хорошо, только быстренько.

Сами по себе женщины существа бесполезные, но применительно к мужчинам становятся мощнейшим двигателем торговли, промышленности, науки и прогресса. Удрученно подумав об этом неприглядном факте, Кит собрался закурить, но с отвращением вспомнил, что бросил.

– НРЗБРЧ. НРЗБРЧ. НРЗБРЧ, – проскрежетал он, давясь канцелярским тетраграмматоном, и накликал на свою голову. Из приемной донеслось рычание, какое издает голодный лев при виде грациозной антилопы.

– Доброе утро, Ричард, – поздоровался Кит, когда рычание из приемной проследовало в его кабинет и облеклось в похмельного викинга, отличавшегося от своих диких и свирепых скандинавских предков лишь манерой носить дорогой костюм и поливаться парфюмом.

– Добрый день, Кристофер, добрый день, милый мальчик. Как дела?

– Замечательно, мой сахарный. На восьмом этаже сезонная распродажа. Бешеные скидки. Доставка на дом. Если возьмем ноги в руки и поспешим, еще успеем прикупить такие дивные юбочки и блузочки.

Ричард не улыбнулся. Пять кошмарных браков, каждый последующий хуже предыдущего, настроили его по отношению к женщинам на минорный лад.

– Никогда не понимал, что у этих созданий на уме…

– Женское поведение не имеет отношения к разуму или здравому смыслу, Ричард. Ими руководит могучий и слепой инстинкт гнездования.

Ричард сел и, приподняв бровь, поглядел на Кита очень приязненно и заинтересованно.

– Гнездование? Ммм. Это связано с глупыми курицами?

– Да. Глупые курицы. Ты по делу? Что случилось?

– Я по поводу этой… как ее… Программы.

Официально великий документ назывался Программой Глобальной Реорганизации и Модернизации Корпорации. В течение целого десятка лет над основными постулатами проекта в поте лица корпела целая команда системных и финансовых аналитиков, юристов, специалистов по планированию и так далее. Проект включал тотальное переоснащение заводов Корпорации, введение новых, усовершенствованных стандартов качества, повышение эффективности управленческой работы, минимизацию бюрократической волокиты, в частности, введение принципиально новой системы учета и делопроизводства. Титанический труд, учитывая широчайший спектр деятельности Корпорации, разветвленную систему ее филиалов, подразделений и дочерних предприятий, тысячи заводов фабрик, научных комплексов и лабораторий по всей Империи. Да, титанический труд, но необходимый, ибо за пять столетий с момента основания «Ланкастер Индастриз» превратилась в колоссального монстра, в неповоротливое, разжиревшее, забронзовевшее чудовище, способное самое себя раздавить собственной железобетонной тяжестью. Основательную и крупномасштабную перестройку затеял еще Кеннет Ланкастер, а после смерти отца дело продолжил Кит.

– Итак. Программа. И что тебя не устраивает, мой сахарный.

– А то, что ты в пятнадцатый раз завернул эту долбаную Программу и отправил на доработку. Тысяча двести сорок семь листов убористого шрифта. Две тысячи пятьсот поправок. Четырнадцать редакций. Триста семьдесят восемь часов совещаний и заседаний. Ты пять раз менял главного куратора Программы. Ты уволил директора отдела стратегического планирования, а нового через неделю довел до инсульта…

Верно, Кит проделал все это и гораздо больше, а теперь собирался размозжить многоуважаемому лорду Торнтону голову. Рука его вкрадчивыми шажками потянулась к массивному малахитовому пресс-папье, но замерла на полпути. Все же порой Ричард был поразительно неплохим первым исполнительным вице-президентом. Да и тридцать лет дружбы обязывали.

– Мой сахарный, меньше слов, больше дела.

– Растолкуй, что тебе опять не понравилось, – прорычал Торнтон.

– Неужто прямо сейчас?

– Именно, – прорычал Торнтон, – а то я тебе врежу! Не шучу, врежу!

Кит выдвинул ящик письменного стола, извлек толстенный фолиант Программы и грохнул на стол.

– Сам посмотри. Финальный этап модернизации и реорганизации. Мы не укладываемся в два года. Только в четыре. А должны в два. А не в четыре. Вот.

Голубые глаза Ричарда стали делаться большими и круглыми, как блюдечки, полные до краев снятого молока.

– Кристофер, милый мой мальчик, это невозможно. Предложения наших специалистов…

– Предложения, скажем так, удовлетворительные.

– Удовлетворительные?! Черт возьми, лучшие специалисты…

– Именно. Удовлетворительные. Для отвлеченных математических абстракций. А мне нужны четкие, деловые и конкретные предложения. И, что немаловажно, экономически эффективные.

– Цифры…

– Вижу. Прекрасные цифры, сложенные аккуратными столбиками, но все равно экономически неэффективные. На самом деле тебе ведь это тоже абсолютно понятно.

– Какого дьявола? Что ты вообще понимаешь под эффективностью? – спросил Ричард, искренне потрясенный.

Кит понимал под эффективностью вещь в высшей степени простую, незатейливую и незамысловатую: стопроцентный коэффициент полезного действия при нулевых затратах. Да, разумеется, такое счастье недостижимо, но вот возвышенный идеал, к которому надо стремиться.

– Послушать тебя, так нам следует взять и заменить всех наших рабочих и служащих машинами, – съязвил Торнтон.

– Вот язвишь ты напрасно, клоун ты. Я не сторонник крайностей, но заменить людей безотказными, бессловесными машинами – извечная мечта самых прогрессивных умов человечества, разве нет?

Торнтон был так ошеломлен, что не нашелся, что ответить. Кит постучал кулаком по столу.

– Эффективность! Наш девиз – эффективность! Мы должны быть эффективными, а также бодрыми и позитивными, сплотиться в едином трудовом порыве, и тогда, я уверен, для нас не останется невозможного. Не так ли, Ричард? Приму твое молчание за знак согласия. И еще. Раз уж здесь никто ни до чего не в состоянии додуматься самостоятельно, я сам все написал и подсчитал.

– Эээ… можно взглянуть?

– Да Бога ради.

Ричард забрал папку, куда Кит любовно поместил свою собственную версию Программы, и погрузился в чтение. Поначалу он сердито сопел и вздыхал, ерошил золотисто-рыжие волосы и с выражением крайнего скептицизма теребил мочку уха, где красовался бриллиант в три карата. По мере чтения он становился все тише и тише, и Кит покосился на него через стол, чтобы проверить, не уснул ли друг сердечный за столь скучным чтением.